ХУЛИГАНЮ!
Дождь. За окном все серо и мокро. Скучно, нудно и неуютно. Решаю что-нибудь почитать. Смотрю на книжные полки. Детектив? - читано по сто раз. Любовный роман? - настроение не то. Что-нибудь историческое? - веселее точно не станет. Стихи? Точно, Пушкин пылится на полке. Кто хотел сказку о царе Салтане? Полусите и помните: ЭТО СТЁБ, СТЁБ И НИЧЕГО КРОМЕ СТЁБА! Просто мне было скучно.
Не бечено и не вычитано.
Ой, бедный Пушкин!

Все знают сказку «О царе Салтане, о сыне его славном и могучем князе Гвидоне Салтановиче и о царевне Лебедь», но мало кто задумывался, а что было бы, попади Гвидон не в ту птицу?
Вот об этом и будет наша сказка.
Желающим вспомнить начало сказки, советую обратиться к первоисточнику, а мы начнем с того самого переломного момента в истории.
Итак, Гвидон, смастерив лук, вышел на берег моря и увидел бьющихся лебедя и коршуна.

Сказка о славном ГвидонеБьется лебедь средь зыбей,
Коршун носится над ней.
Видно битва долго длиться,
Коршун весь промок и злиться.

Лебедь бела так и плещет
Воду вкруг мутит и хлещет.
Коршун когти ж распустил
Клюв кровавый навострил.

Тут как раз стрела пропела
Шею … лебедя задела.
Кровь на волны пролилась,
Вскрикнув, лебедь враз скончалась.

Коршун, покружив над морем,
Подлетел к Гвидону. Горем
Опечалено чило,
Эк парнишку проняло.

Хмыкнул коршун, а потом,
Молвил русским языком:
«- Зря царевич ты так тужишь,
Станешь ты теперь мне мужем.

Не смотри так, я не птица,
Лебедь та была девица.
Я ж колдун, из первых буду,
Век стрелы той не забуду».

Крикнул коршун, в небо взвился
Остров вмиг преобразился.
Там где холм стоял пустой,
Вырос терем золотой.

«- Ныне твой удел – Буян!
Глез не три, ты трезв, не пьян.
Это просто мелко диво,
Что ж Гвидон живи счастливо.

Не тужи мой друг, прощай,
Меня в гости поджидай».
Коршун в небе прокричал
Вспыхнул светом и пропал.

Наш Гвидон бежит к царице,
Новостями поделиться.
И ведет ее скорей
В сторону больших дверей

Дверь дубова отворилась,
«- Ах», - царица удивилась.
Строем слуги их встречают,
Все их громко величают.

Там столы стоят накрыты,
Сундуки добром набиты.
Сребло в сундуках и злато,
Да камениев богато

Есть шелка, парча, меха,
Всё подарки жениха.
Чуду наш Гвидон дивиться
И царица не ярится.

«- Что ж сыночек, - говорит,
Пусть господь благословит.
Если так сложилась доля,
Не могу тебя неволить.

День прошел довольно споро,
К ночи князь Гвидон на море
Нарядившись, поспешил
Коршуна там ждать решил.

Вот последний луч за волны
Скрылся. Вышел месяц полный
Показав свой бледный лик,
Слышит вьюнош птичий крик:

«- Что ж Гвидон, готов к постели
Что не ведывал доселе?
Одаренным быть любовью,
Брак со мной скрепляя кровью?»

И Гвидон наш отвечал:
«- О другом всегда мечтал.
Мужеложество – то грех!»
«- Да, любовь та не для всех.

Что ж, живи пока, освойся,
Ни о чем не беспокойся.
А захочешь коль любви,
Ты меня лишь позови».

Дал наказ и улетел
Вмиг Гвидон повеселел.
Он вернулся в новый дом,
И зажил счастливо в нем.

Только вот, как ночь придет
Сон его особый ждет.
Там объятье крепких рук,
Сердца за спиною стук.

Жарких губ прикосновенье,
Стон глубокий и томленье.
А следы на простыне
Остаются не во сне.

Так прошел десяток дней,
В одиночку все сложней
Жить Гвидону становилось
Как же, ведь ТАКОЕ снилось!

Раз Гвидон не утерпел,
К морю ланью полетел.
Волны грозно там бушуют,
Видит птицу князь большую.

Коршун к князю подлетел
«- Что ты князюшко хотел?»
«- Не могу терпеть я боле,
Душу отпусти на волю».

«- Что ж супруг мой, ворочайся
Меня в спальне дожидайся.
Солнце скроется за морем,
Прилечу к тебе я вскоре».

Князь, дрожа от нетерпенья,
В предвкушенье соблазнения,
С трепетом в светлицу входит
И с кровати глаз не сводит.

«- Явь ты или же виденье,
О прекрасное творенье?»
«- Что же ты, мой милый друг,
Не узнал? Я твой супруг».

Волос – ворона крыло,
Благородное чело.
Синеглазый, чернобровый
Кожа – цвет кости слоновой.

Сердце стукает в груди.
«- Что ж ты медлишь? Подходи.
Сбрось скорее покрова».
Кровь играет. Страсть жива.

Поцелуем сладких уст,
Был скреплен любви союз.
Рук касанье, ласк скольженье,
То любви благословенье.

Движется язык все ниже,
Жар желанья ближе, ближе.
Лишь венец творенья может,
Так любить на брачном ложе.

Пальцы сжали плоть младую,
В Грудь укус и губы дуют
Остужая страстный жар.
В чреслах уж горит пожар.

Неотступно наслажденье,
Рот горячий. Ах! Забвенье
Все окутало и персты
Проникают внутрь «невесты».

Вскрикнул тут Гвидон, напрягся.
«- Что ты, милый мой, расслабся».
Шепот на ухо и вот
Тот колдун его берет.

Проникает так глубоко,
Что бежит слеза из ока.
Крик сорвался с алых губ.
«- Всё. Прости, что я был груб».

Стонет наш Гвидон на ложе:
«- Не хочу. Ты выйдешь может?»
«- Потерпи и боль уйдет»,
Поцелуй. Толчок вперед.

Снова вскрики и метанья,
Но теперь горит желаньем
Тело юного супруга.
«- Как же тесно. Как же туго

Отдаваться ты отныне
Будешь только лишь мужчине.
Лишь супругу своему».
«- Что? Быстрее. Не пойму

Что со мною происходит?»
Словно волны тело ходит
От движений и напора.
«- Я не выдержу. Я скоро…»

«- Потерпи, мы кончим вместе,
Как жених с своей невестой.
Стиснул тело молодое:
«- Ты теперь навек со мною!»

Свет небесный вдруг излился,
Крик двоих в один тут слился.
Их Экстаз опустошил,
С ложа встать уж нету сил.

«- Мой прекраснейший Гвидон, -
С губ супруга слышен стон, -
Снял ты черное проклятье,
Что не смог перебороть я.

Так что телом и душой,
Раб навечно буду твой.
Тело уж пером не скрою,
Остаюсь навек с тобою.

А зовут меня Олилий,
Принимаешь?», «- Да, любимый!»
Нету для любви прегтад,
Подтвердить то каждый рад.

Так и зажили отныне
Во супружестве мужчины.
В белокаменных палатах,
И счастливо и богато.

А раз в год там пир шумит,
Весь Буян тогда гудит.
Хоть меня на пир не звали,
Я пришла. Увы, прогнали.

КОНЕЦ.